Петр Люкимсон

24 сентября в иерусалимском музее "Тальпиот" открылась персональная выставка Виктора Бриндатча – "самого еврейского художника Израиля", как его в шутку называют коллеги-живописцы.

Еврейская тема действительно является основной в творчестве Виктора Бриндатча, и "заболел" он ею еще задолго до своего приезда в Израиль. Причем "заболел" в начале 80-х, в тот самый период, когда к нему, наконец, пришла долгожданная известность, его персональные выставки стали с успехом проходить в Москве и в Ленинграде, а ведущих журналах России по искусствоведению стали то и дело появляться комплиментарные статьи, посвященные его творчеству – как живописца, так и скульптора. По словам самого Бриндатча, все началось с того, что он, немало путешествуя с этюдником по России, стал то и дело и подмечать в ее городах и весях следы и отголоски еврейского бытия и еврейской культуры, которые тщательно замалчивались или даже вполне намеренно уничтожались, и все это не могло не вызвать у него внутреннего протеста. А этот протест, в свою очередь, рано или поздно должен был выплеснуться на полотна.

Ну, а затем была алия, свое ощущение которой Бриндатч передал в картине, так им и названной -

"Репатриация"

.

В ней на фоне тель-авивских небоскребов стоит огромная, вровень с ними лукавая еврейская Маргарита с метлой, предназначенной то ли для подметания квартир и улиц, а то ли для куда более чудесных вещей. А в небе, над головами не желающих ничего замечать тель-авивцев летят и летят, держа в руках чемоданы, "русские" евреи – вечные перелетные птицы, вернувшиеся, наконец, на родину. Еще одной картиной того периода стали

"Впечатления на углу улиц Нахалат-Биньямина и Рамбам"

, где то же удивительно праздничное смешение красок и в тесные рамки холста художнику, кажется, удалось вместить не только этот хорошо знакомый каждому жителю Тель-Авива перекресток, но и весь Израиль – уличных музыкантов, торговцев, религиозного солдата, спешащего куда-то со своей девушкой, "русских"… А в центре этой композиции находится старый раввин, неспешно, не обращая внимания на окружающую суету, о чем-то беседующий с внуком. И вновь невольно возникает литературная реминесценция с финальной сценой бабелевского "Заката", в которой, презрев скрывающее семейную трагедию криков фальшивое благополучие, Арье-Лейб продолжает с мальчиком урок Торы: "На ложе моем искала и не нашла... Что искала, спрашивает нас Раши? И Раши учит нас: Израиль ищет Тору…"

Конец 90-х-начало 2000-х годов был отмечен для Виктора Бриндатча необычайным всплеском творческой активности. В эти годы он пишет целую серию полотен, запечатлевающих неотъемлемые, существующие как бы вне времени и пространства, черты еврейского бытия ("Урок Торы", "Седер", "Встреча субботы" и т.д.), создает цикл картин "История европейского еврейства", где сквозь предельно реалистичные картины жизни сгоревшего в пламени Катастрофы еврейского местечка проступает высокая символика ТАНАХа и поистине Вселенская печаль. Одновременно Бриндатч доказывает, что он остается тонким психологическим портретистом, создавая целый ряд интересных работ в этом жанре. При этом на "Автопотрете" Бриндатч неожиданно для всех его близких и для себя самого предстает в виде старого, мудрого раввина в субботнем халате и в меховой шапке-штраймл…

На приход к власти Ариэля Шарона Бриндатч, никогда не скрывавший своих правых политических взглядов, неожиданно ответил картиной "Разрушение Ямита Шароном". Нет, самого Ариэля Шарона на картине нет, но есть сцепившиеся в схватке с поселенцами полицейские, избиваемый ими еврейский интеллигент в очках, юноша, судорожно сжимающий израильский флаг, засевшие на крышах студенты. И над всем – летящая в воздухе клетка с жителями Ямита, который именно таким образом в свое время эвакуировали из этого цветущего города в Синайской пустыне. Многие тогда недоумевали, почему Бриндатч с таким недоверием отнесся к победе Шарона, почему он вдруг решил припомнить ему разрушение Ямита. И лишь в 2005 году стало ясно, что эта картина оказалась поистине пророческой.

В этот же период Бриндатч создает свой цикл "Еврейские буквы", который в равной степени хорош и для создания новой ивритской азбуки, и для того, чтобы помочь взрослым дядям и тетям проникнуть в самый сокровенный, мистический смысл еврейского алфавита. Автор этих строк хорошо помнит, как бродил вместе с младшим сыном по залу тель-авивского "Бейт-Танаха", где впервые были выставлены картины и скульптуры из этого цикла. Вместе мы пытались проникнуть в замысле художника и угадать, почему, к примеру, буква "йуд" ассоциируется у художника с видом Стены Плача?

"Потому, что с буквы "йуд" начинается слово "Иерушалаим"!" – предположил сын. Я тогда выдвинул идею, что художник намекает на слово "йехид" – "единственный", напоминая о главной идее иудаизма. А с этими двумя словами как-то сами собой оказалось связано слово "иегудим" – евреи. Буква "шин" с сидящими на каждом ее зубце тремя еврейскими мудрецами, оказывается, призвана была напоминать не только слово "шалош" – "три", но известное выражение "Пиркей авот" о том, что "на трех столпах стоит этот мир – Торе, работе и милосердии…"

Признаюсь, именно тогда мне и захотелось поближе познакомиться и с самим Виктором Бриндатчем, и с его творчеством. И когда это знакомство состоялось, я, признаюсь, был поражен и разнообразием жанров и стилей, в которых он работает, и его творческой активностью. А в остальном у Бриндатча, к сожалению, было все так же, как и у многих других талантливых художников-репатриантов: полунищенское существование, вечные дрязги с владельцами израильских и американских галерей, которые норовят продать картину подороже, но при этом самому художнику выплатить жалкие гроши, а то и вообще сделать вид, что ему ничего не полагается, не говоря уже о производстве бесчисленных копий с понравившейся картины без всякого учета авторских прав того, кем она написана…

Мне трудно определить, в каком именно ключе работает Виктор Бриндатч. У него есть немало картин, написанных в строгой реалистической манере, но немало и тех, в которых он отдает дань современным художественным течениям, работая на стыке сразу нескольких из них. А вот картины

"Ицхак и Ривка"

,

"Лестница Яакова"

и другие произведения на библейские темы напоминают захватывающие, яркие иллюстрации к какому-то древнему манускрипту.

Сам художник в беседе со мной откровенно признался, что не приемлет абстрактное искусство и придерживается старомодных взглядов, согласно которому живопись должна воспитывать, пробуждать в людях интерес к тайнам человеческой души, напоминать им об их корнях и национальной истории.

- Вы только посмотрите, что за картины и репродукции висят в наших школах и детских садах! В лучшем случае, это плакаты с изображением героев американских мультфильмов. А в концертных залах и домах культуры стены нередко увешаны какими-то абстрактными фигурами, ничего не говорящими ни уму, ни сердцу! – сетовал во время нашего недавнего разговора Бриндатч. – А если бы дети постоянно соприкасались с настоящим искусством, если бы они видели на стенах мастерских написанные картины, напоминающие им о великой истории нашего народа, о созданных им величайших культурных ценностях, то, может быть, и подрастающее поколение израильтян было бы совершенно иным!

Признаюсь, у меня не было ответа на этот вопрос. Но те, кто придет на выставку работ Виктора Бриндатча в музей "Тальпиот" на иерусалимской улице Дов Грюнер, смогут сами попробовать найти ответ на него.

Петр Люкимсон - Известный израильский писатель и журналист. Родился в Баку в 1963 году, работал в различных рус­скоязычных периодических изданиях Азербайджана. С 1991 года живет в Израиле. Автор ряда книг, посвя­щенных древней и современной еврейской истории, множества сенсационных журналистских рас­следований и судебных очерков. Хорошо известен израильской публике и как острый полити­ческий журналист. Бывший главный редактор ныне несуществующей популярной израильской газеты «Русский израильтянин». Публикуется в «Новостях недели»